Хранитель - Страница 377

К оглавлению

377

- Дя-аденька, ну, пожа-алуйста!.. Дя-аденька, ну, доз-во-оль!..

- Всё как договаривались: капусты два мешка, да такая отборная, кочан к кочану…

- Это в городе траур, это в городе плясать нельзя, но здесь-то не город! Правда-правда-правда!

- И репы мешок, без обману, честь по чести…

- Дя-аденька, ну, ради всех бого-ов!..

- Дорогу развезло, кобылка еле тянет, но мы - честь по чести, как уговор был… брюква еще…

- Нам тоже как-то жить надо, благородный господин! Ведь не мы же короля убили, а из-за траура этого - хоть с голоду помирай! Верно-верно-верно!

- И еще яйца в плетенке, соломой переложены… стухнут яйца-то…

- Дя-аденька… ну, сде-елай милость!..

- Он пустит нас, братик, пустит! У благородного господина глаза добрые! Он пожалеет маленькую циркачку и ее семью!

Глаза у стражника были не добрые, а ошалевшие.

- А ну, молчать! - рявкнул он наконец. - Заткнись, егоза настырная, и братишке своему вели не ныть! И ты замолкни… брюква деревенская!

Все было напрасно. Грозный окрик утонул в причитании, мольбах, хныканий, упорном перечислении мешков с овощами…

Зато совсем иное действие произвел негромкий голос из-за спины стражника:

- Что здесь происходит?

Разом воцарилась тишина. Даже крестьянская лошадка опасливо попятилась, перестукнув копытами по подъемному мосту. Как будто даже она, саврасая дуреха со спутанной гривой, поняла, что Хранителя замка лучше не сердить.

Тяжелой неспешной походкой грузный седой человек обогнул застывшего стражника, шагнул на мост.

- Почему ворота нараспашку? Стражник обрел голос:

- Господин, тут овощи для кухни привезли… вот эти двое… Мы с напарником мост опустили… чтоб телега… а тут эти набежали…

- Благородный господин! - взмолилась циркачка нежным, жалобным голоском (словно не она только что вопила на всю округу). - Не гневайся, выслушай бедную маленькую актрису! Мы отстали от труппы - я, муж и братик… Пришли в Джангаш - усталые, без медяка… а здесь - траур! Горе, оно, конечно, горе, а только нам же работать надо! А городская стража нас - в шею! Но тут же не город! Мы…

- Так, понял! - перебил ее старый Тагитум. Циркачка тут же смолкла. Хранитель обернулся к стражнику: - Овощи - на кухню. Мужики пусть ждут: шайвигар вернется из города - расплатится с ними.

- Оно так, оно все честь по чести! - обрадовался рослый мужик, державший саврасую под уздцы. Второй крестьянин деловито затягивал потуже веревки на мешках.

Тагитум раздраженно махнул рукой. Телега загремела по мосту. Хранитель обернулся к циркачам:

- За ворота пустить не могу: замок у нас, сами понимаете, не совсем простой… А подзаработать дадим. Прямо здесь, под стеной, и начинайте представлением. Место ровное, удобное. Я за женой пошлю, пусть с башни поглядит. Стражники, кто от караула свободен, могут подняться на стену, посмотреть. Что уж вам бросать будут - не знаю, а от меня держите… вот…

Звякнули монетки. Циркачка восхищенно взвизгнула и колесом прошлась по мосту, спеша туда, куда указала рука Хранителя.

Опустевший мост начал со скрипом подниматься. Тагитум проводил взглядом телегу. Лениво подумал, что оба крестьянина - рослые, крепкие парни, из которых вышли бы прекрасные наемники.

Внезапно что-то шевельнулось в памяти. Молодой крестьянин, что крутится возле телеги… почему на миг показалась знакомой его фигура, его походка? Захотелось окликнуть парня, взглянуть в лицо…

Но в этот миг на стене послышались веселые крики стражников, снизу отозвались голоса их товарищей, спешивших поглазеть на нежданную потеху. Забыв о странном крестьянине, Хранитель подумал, что надо позвать жену - пусть старуха полюбуется на представление…


* * *


Стоя на крыльце, кухонный слуга снизу вверх взирал на мужичье с их полудохлой клячей и грязными мешками.

- Вы что же думали, - с бесконечным презрением процедил он сквозь зубы, - я с вашей капустой возиться буду? Ну-ка, по быстрому ее сюда волоките!

- Мы подряжались довезти, а не мешки ворочать… - запротестовал младший из крестьян - черноволосый, с дерзкими серыми глазами.

И слова эти, и весь независимый облик парня не понравились кухонному слуге, который считал себя куда выше двух жалких земляных жуков, рожденных, чтобы копаться в грядках.

- Не хочешь - не таскай, - пожал плечами слуга. - А только деньги ж ты еще не получил! Скажу шайвигару, что товар до кухни не добрался…

- Да ты хоть помог бы! - возмутился юный наглец, которого в его вонючей деревне не научили почтительному отношению к вышестоящим.

На это несуразное требование слуга не соизволил даже ответить. Только сощурил глаза и цыкнул слюной сквозь зубы.

Второй крестьянин - постарше, с каштановыми волосами - отрывисто хохотнул:

- Вот за это уважаю! А ты, братишка, смотри и учись: ленивого хрен замучаешь!.. Ладно, полезай на телегу! Ну, раз, два - взяли! - И чуть пригнул спину, подставляя плечи под ношу.

- Да они же неподъемные… - тихо и растерянно сказал с телеги младший. Старший не ответил, лишь нетерпеливо повел плечом: мол, кончай болтать, подавай груз.

Стоящий на крыльце слуга удивленно покрутил головой, когда парень, почти не шатнувшись под навалившимся на него громадным мешком, твердым шагом начал подниматься по ступенькам.

«Крепкие они, эти мужики! - подумал слуга. - Тупые, но крепкие! »

Младший, похоже, не ожидал такого от своего приятеля: несколько мгновений глядел ему вслед с разинутым ртом.

Потом опомнился, подхватил второй мешок, поменьше, и поволок к крыльцу.

377