Хранитель - Страница 5

Белокурый придворный склонил голову в знак покорности, но вообще-то принял выволочку невозмутимо: ему было не привыкать. Тяжелый нрав Нуртора Черной Скалы вошел в поговорку. И лишь один человек в Силуране мог сохранять хладнокровие рядом с разгневанным государем. Более того, Аудан Гибкий Лук из Рода Риавар был единственным, кто осмеливался высказывать свое мнение и даже спорить с королем, упрямым и своенравным, как и любой Сын Клана Вепря. Воспитанный вместе с Нуртором, игравший и дравшийся с ним в детстве, Аудан мог бы, пожалуй, считаться даже другом короля, если допустить, что Нуртор вообще мог бы быть кому-нибудь другом…

Выждав, когда утихнет гневный рев, Аудан спросил вкрадчиво:

- Могу ли я хотя бы нести факел, чтобы осветить дорогу моему повелителю?

- Путь государю, - почтительно вмешался слуга, - озарит иной свет. Не жалкий факел в человеческих руках… пусть даже в руках столь достойных, - поспешил он поклониться возмущенному Аудану, - а огни, что загораются лишь для тех, кто не таит в душе страха… а отвага Вепрей известна всем!

Это были именно те слова, которые могли подтолкнуть колеблющегося короля.

- Ждите меня здесь! - властно бросил он и перешагнул черный порог.

И тут же по обе стороны длинного коридора сами собой вспыхнули свечи в высоких бронзовых шандалах.

За спиной раздались изумленные и испуганные голоса. Свита тревожилась за государя, но никто, даже Аудан, не рискнул нарушить прямой приказ Вепря. Это означало бы подписать самому себе смертный приговор.

На миг король остановился, свирепо засопел - и решительно двинулся по коридору.

С раздражением и недоверием оглядел Нуртор сводчатый зал, освещенный лишь пламенем большого очага. По стенам, задрапированным тяжелыми тканями, ползали бесформенные тени. Кое-где из драпировок, как из засады, выглядывали полки, с которых на короля пялились траченные молью звериные чучела. На широком столе тихо светились странной формы стеклянные сосуды и тускло поблескивали непонятные железяки, похожие на орудия пыток.

Мертвые черные светильники, на цепочках спускавшиеся с потолка, походили на злобных птиц, парящих в полумраке. Нуртору хотелось взмахом руки отогнать их прочь.

Король помнил этот зал иным. Помнил веселую пляску факельных огней, стол, уставленный яствами, суетящихся слуг; помнил ленивых и ласковых собак, развалившихся под ногами гостей; голоса бродячих певцов, тонущие в хохоте и криках пирующих.

Хорошо было здесь при жизни прежнего Хранителя замка. Весело, тепло… да, именно тепло! Не пробирал вошедшего ледяной холод вдоль позвоночника, не глядели недобро узкие окна, как враждебно сощуренные глаза… огонь в очаге не напоминал о погребальном костре… не заползал во все углы странный, едкий, ни на что не похожий запах, мерзость какая-то…

Единственное, что осталось в зале от прежнего убранства, - это пышные драпировки по стенам. Но сейчас даже эти тряпки топорщились такими безобразными складками, что наводили на мысли о скрывающихся за ними убийцах и тайных соглядатаях.

Виновником перемен был высокий старик в темном балахоне, что стоял сейчас у очага спиной к королю и грел руки над пламенем, точно был один в комнате и вообще на свете. Седые волосы, прядями рассыпавшиеся по плечам, казались розовато-серыми в отблесках огня.

В глазах Нуртора этот старец был столь же мирным, благостным и добродушным, как клубок змей на солнцепеке.

Досада короля росла, сменяясь гневом. Как смеет этот человек - будь он хоть трижды чародей - так бесцеремонно держаться в присутствии государя Силурана, потомка Первого Вепря?

Еще немного - и ярость Нуртора прорвала бы плотину благоразумия. Но тут старик, словно прочитав его мысли, обернулся.

- Приветствую моего повелителя! - сказал Айрунги Журавлиный Крик радушно, хотя и без тени подобострастия. - Я рад видеть тебя под этой убогой кровлей.

Короля передернуло. «Убогая кровля», надо же сказать такое! Силуран позволил этому старикашке поселиться в замке, от которого не отказался бы Мудрейший любого Клана… Впрочем, колдун, кажется, стоил того, что на него затрачено. Надо быть с ним поприветливее…

Правитель Силурана ненавидел сдерживать свои чувства. Это причиняло ему почти физическую боль. Король стиснул зубы, словно стараясь прикусить рвущуюся наружу злобу, и приблизился к очагу, в котором ровным пламенем горели куски каменного угля. Чародей не сводил с Нуртора цепких, колючих глаз, в которых извивались отблески огня.

- И пусть мне не говорят, - продолжал Айрунги бархатным голосом, - что государь прибыл ко мне за приворотным зельем. Такому мужчине не отказала бы ни одна красавица, даже если бы на его камзоле не была вышита морда вепря!

- Довольно, почтенный Айрунги! - прервал король эту дерзкую болтовню. - Никто не считает тебя деревенским знахарем, торгующим приворотными зельями. А зачем я сюда прибыл… Ты же мудрец, сам догадайся!

- Государь, мы не дети, чтобы играть в «угадки». Я спрошу огонь, он ответит…

Чародей железной лопаточкой осторожно поправил угли, чтобы пламя сделалось еще ровнее, и устремил в очаг пристальный взгляд, точно пытался разобрать полустертые знаки на старом пергаменте.

- Грайан… - произнес он медленно, пробуя это слово на вкус, как драгоценное вино. - Грайан… твои мысли там, государь, на родине твоих предков.

- Это и белке в лесу понятно! - желчно отозвался король. - Перебери все Ветви Изгнания и найди мне такого недоумка, которому не снился бы Великий Грайан!

Внезапно в глазах короля, как тень рыбы в глубине реки, мелькнуло недоверие, голос чуть дрогнул: